ИНТЕРВЬЮ С ЭДГАРОМ ИНВОКЕРОМ
Эдгар, началась ваша персональная выставка «Липовый цвет», и мы бы хотели дополнить ее небольшим интервью.
В сотрудничестве с художником нам интересно познавать новое и расширять границы знаний на основе его творчества, а ваши работы дают повод для таких размышлений.
Выставка – это прежде всего диалог со зрителем, в некотором роде трехмерная книга, где художник пишет свою историю, а зритель интерпретирует ‘прочитанное’ через призму своего опыта и накопленных знаний.
Перейдем к вопросам:
• Какие цели Вы ставите перед собой как художником? Что бы вы хотели донести до зрителя этой выставкой?
На мой взгляд, неизменная роль любого художника – направлять внимание, и это достаточно ответственная деятельность. Поэтому для меня как художника первостепенной целью этого проекта является обращение внимания зрителя на такие важные темы как память, восприятие, осознание и взаимодействие людей. Любое изображение – своего рода ловушка внимания, лабиринт. Лабиринты бывают разные: цель одних в том, чтобы поймать и захватить, цель других – провести инициацию. Моей же целью является вдохновение зрителя на исследование своей личной истории, уходящей корнями в историю семьи, родного дома.
Часто документами, позволяющими изучить историю нашей семьи, являются фотографии. Снимок – это только часть реальности, отпечаток события. Основное представление о том, что случилось в далёком прошлом или даже произошло только что, мы составляем на основе нашей памяти, в том числе ложной. Созерцание изображения, на мой взгляд, имеет самостоятельную ценность как отдельный опыт. Моё обращение к зрителю можно выразить такими словами: «Посмотрите на себя как на часть истории вашей семьи. Расшифруйте вашу связь с поколениями, обратившись к доступным вам историям, рассказам и предметам. Возможно, вы обнаружите вещи, скрывавшиеся от вас все эти годы, и сможете гораздо больше узнать о себе».
• Почему именно аэрограф? Как вы пришли к этой технике? Для чего нужны соль и спирт?
Выбор техники произошел органично. Изначально аэрография интересовала меня как расширение классического набора инструментов художника. Техника активно использовалась с начала XX века, в основном в рекламных и коммерческих изображениях. Тем не менее, серьёзные художники уже тогда начинали интересоваться аэрографом, известный фотограф и художник Мен Рэй с 1916 года активно использовал аэрограф в своих работах. В дальнейшем техника аэрографии активно развивалась в нишевой сфере кастомизации мотоциклов и автомобилей. Новый виток развития этой техники произошел в 1970-х, когда художники направления поп-арт обратились к аэрографу и далее перешли к гиперреализму.
Для меня одной из ключевых особенностей аэрографии была ее возможность создавать различного рода имитации: как фотографические, так и имитации различных текстур. Можно создавать умопомрачительные симуляции фотографий и текстур, но, чтобы действительно раскрыть эту технику, требуется перенести её в область творческих экспериментов. В дальнейшем я создал собственную интерпретацию этой техники. С определенного момента меня интересовал феномен симуляций и, в неменьшей степени, их деконструкции; воздействие на зрителя фотографического изображения, созданного краской; влияние химических реакций на изображение; изменение восприятия зрителя коррекцией технологии нанесения краски. Это не полный перечень интересующих меня тем.
Соль и спирт появились в моих работах как результат эксперимента с химическими реакциями на поверхности красочного слоя. К примеру, когда я работал над картиной «Папа», для меня было важно изобразить неустойчивое состояние образа, балансирующего между монументальностью и призрачностью. Холст «Папа» потребовал значительного количества последовательных слоев: акрила, соли и спирта для создания активной эрозии краски. Подобная техника прижилась и в других работах, но именно с этим полотном я достиг максимально сильного эффекта, в том числе благодаря коннотации соли как символа утраты.
• Считаете ли Вы себя серьезным человеком?
Я на всякий случай уточнил значение слова, чтобы не быть многословным. Черты серьёзного человека – ответственность, способность принимать сложные решения и даже мрачность. Я определённо бываю таким, но не могу сказать, что это мое постоянное состояние.
• С каким писателем вы согласны на сто процентов?
Я не могу быть полностью согласным с кем-либо из писателей, даже с теми, кого считаю любимыми. Считаю, что хорошие книги – это не те книги, после прочтения которых мы полностью соглашаемся с точкой зрения авторов, а те, что подталкивают к размышлению и переосмыслению.
• Что помогает вам совмещать в творчестве и жизни поэзию грусти, философию познания личности и отличное чувство юмора?
Я ценю любое эмоциональное состояние. На мой взгляд, каждое из них – это важный ингредиент моей жизненной философии.
• Насколько актуально сейчас выражение «Иваны родства не помнящие»?
История отречения часто связана с попыткой выжить, но в современных реалиях происходит по более низменным причинам, часто от скуки и невнимательности. Стирание памяти – один из ключевых сюжетов как в антиутопических произведениях (в том числе в стиле киберпанк), так и в античной мифологии (переход реки забвения Леты, смывающей память, приравнивается к смерти).
Одна из особенностей сна заключается в том, что вы не задумываетесь, откуда в него попали, а когда вспоминаете, то сон становится осознанным. Если вы не знаете своих корней, то не понимаете, кто вы на самом деле, и продолжаете спать. Вы неосознанно двигаетесь по сюжету, написанному для вас неизвестными людьми с непонятной целью.
• Когда у вас процесс фотографирования перешел в процесс изображения изображаемого?
Можно сказать, что этот процесс был постепенным, но в определенный момент активизировался. Как многие советские школьники, я увлекался фотографией и научно-популярными журналами. Старшее поколение помнит журнал «Знание – сила», для меня это был источник визуальной информации, в том числе культурной. Тогда процесс получения фотографий был связан непосредственно с ручной проявкой пленок и печатью в темной комнате под красным светом, где чудо появления фотоизображения происходило прямо на ваших глазах. Позже, когда я занимался коммерческой аэрографией, работа с фотоизображением и печатными материалами снова активно вернулась в мою жизнь.
В наше время создание изображений для оформления и дизайна связано с использованием так называемого референса или, говоря по-русски, примера. Сейчас многие работают, рисуя непосредственно с экранов мониторов или планшетов, однако в нулевых для этого чаще использовали распечатки. Это выглядело так: сидит художник, работает над изображением, а вокруг него висят приклеенные на стену или расписываемую поверхность фотографии. Собирая некую конструкцию из обособленных фрагментов со сходной структурой, я пытаюсь сделать новое изображение, но соблюдая этот принцип наследования.
С детства меня привлекала внутренняя часть явлений, их устройство. Игрушки я чаще разбирал, чем играл в них. Момент, когда восприятие изображения становится для меня предметом исследования, я отношу к периоду переноса технического производства картинок в поле творческого эксперимента.
Перефразируя Хейзинга, меня интересует «человек смотрящий». Если изображение природы, пейзаж, подобно фрагменту ландшафта, видимому в окне, то меня интересует восприятие этого окна со всем его содержимым и окружением.
• Можете подробнее рассказать о связи между серией работ «Пределы» и картинами Герхарда Рихтера и Джеймса Розенквиста?
Очевидно, опытный и знающий зритель увидит связь. В своём творчестве я развиваю идеи этих авторов. Меня, как и Розенквиста, интересует изображение и фрагментации его восприятия, коллаж как форма видения реальности. Формально Розенквист писал коллажи маслом на холсте, объединяя разные источники изображений в единую структуру. Что касается серии «Пределы», то более осознанное влияние, как ни странно, на меня оказал именно он. Я с детства знаком с творчеством этого художника и его биография местами схожей с моей. Как и он, я работал в сфере коммерческого оформления и затем привнёс элементы этого опыта в своё творчество.
С Герхардом Рихтером я познакомился довольно поздно и до сих пор открываю для себя его произведения. Естественно, я доверяюсь бессознательным процессам, которые включают в себя неясные воспоминания и полузабытые впечатления. Связи я обнаруживаю после завершения работы, этот подход мне определённо близок. На мой взгляд, любой современный художник, работающий с фотографиями не только как с материалом, но и как с культурным феноменом, уже так или иначе продолжает изыскания Рихтера, поскольку он действительно первым развил идею о воздействии фотоизображения на зрителя на нескольких уровнях восприятия.
• Когда наступает скука от постоянного веселья?
Быстрое удовольствие невозможно растянуть, его можно только повторить. А за поворотом неизбежно приходит скука. Возможно, скука – это лекарство от повторения и рутины.
Ноябрь, 2024
Выставка «Липовый цвет», LOVE ENRICHES GALLERY
Вопросы: галерист и куратор выставки Жанна Баженова